Поскольку тема о смерти Боннер удалена, размещу здесь:
Лусик Алиханова (настоящее имя Елены Боннер, дочки осужденногго в свое время к ВМН сотрудника Коминтерна Алиханян Геворка Саркисовича, и Боннэр Руфи Григорьевны, осужденной к лишению свободы), фигура
трагикомическая. История с осужденными родителями отчасти (но лишь отчасти) объясняет, почему Боннер так болезненно ненавидела свою первую Родину, что кушать не могла, и почему так трепетно любила свою вторую родину - СЩА (добрые блоггеры пришут: "умерла видная гражданка США, многое сделавшая для своей страны").
"Во время горьковской ссылки в 1982 году в гости к Андрею Сахарову приехал тогда еще молодой художник Сергей Бочаров. Он мечтал написать портрет опального ученого и правозащитника. Работал часа четыре. Чтобы скоротать время, разговаривали. Беседу поддерживала и Елена Георгиевна. Конечно, не обошлось без обсуждения слабых сторон советской действительности.
- Сахаров не все видел в черных красках, - признался Бочаров. - Андрей Дмитриевич иногда даже похваливал правительство СССР за некоторые успехи. Теперь уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. При этом мировой светило безропотно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык.
Тогда художника осенило: писать надо не Сахарова, а Боннэр, потому что именно она управляет ученым. Бочаров принялся рисовать ее портрет черной краской прямо поверх изображения академика. Боннэр полюбопытствовала, как идут дела у художника, и глянула на холст. А увидев себя, пришла в ярость и кинулась размазывать рукой масляные краски.
- Я сказал Боннэр, что рисовать «пенька», который повторяет мысли злобной жены, да еще терпит побои от нее, я не хочу, - вспоминает Сергей Бочаров. - И Боннэр тут же выгнала меня на улицу." Еще один замечательный эпизод из книги С.П.Капицы "Мои воспоминания":
"Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту одного диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если это надо - пишет сам кому надо. Но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил Сахаровых отобедать. Когда обед закончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Боннэр моментально отреагировала: "Андрей Дмитриевич будет говорить только в моем присутствии". Действие было как в театре: длинная пауза, все молчали. Наконец отец сухо сказал: "Сергей, проводи, пожалуйста, гостей". Гости встали, попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там они оделись, и я проводил их до машины."Тут надо понимать, что Сахаров академик, то есть в советские времена человек с высочайшим социальным статусом, небожитель, поэтому медсестричка Боннер, дающая академику оплеухи и говорящая, что делать и что говорить, потрясает, она слепила из мужа мощного правозащитника