Роман Сафронов
ИЗ СЕРИИ - РАССКАЗЫ О ЛЕНИНЕ
"КАРАНДАШИ"
Ильич отложил "ПРАВДУ", и закрыл глаза. Немного болела голова, но это не мешало думать, наоборот, - эта легкая боль, скорее от усталости, вместе с тишиной коридоров Смольного, обещала несколько приятных минут. И эти минуты, прежде всего, будут заняты мыслями о будущем: шаг вперед два назад, выступление в Совнаркоме в пятницу, предстоящий очень важный разговор с товарищем Бела Кун, а также запись на грампластинку. Да в конце - концов, возможно ли в отдельно взятой стране...
Стук сапог, прошедшего по паркету Смольного, солдата заставил Ильича взбодриться. Он открыл папку на столе, и вытащил из нее стопку эскизов. Сегодня утром, художник принес на рассмо- трение проекты герба Советской России.
- М-да, произнес Ленин вслух... Что-то пустовато, и сути не раскрывает. А вот это ничего, если бы еще какую-нибудь фразу добавить, - девиз!
Из всех возможных фраз, в голове вертелись только строчки: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа". Ленин выдвинул нижний ящик стола и достал карандаши. Карандаши были тупые, не рисовали, и только противно царапали бумагу. Остановившись на букве "Л", в слове пролетарии, Ильич полез в средний ящик, и извлек оттуда увесистую точилку, подаренную ему одним американским корреспондентом. Укрепив ее винтом струбцины на краю стола, он воткнул туда карандаш, и с медленным хрустом стал крутить ручку.
- Владимир Ильич, - может быть чаю?
- Нет, Клотильда Павловна, спасибо.
- Владимир Ильич, Надя звонила, спрашивала как вы.
- Я матушка в порядке, в полном порядке, так ей и передайте! А мне принесите последние телеграфные сообщения.
- Хорошо, сейчас.
Пролет..., от сильного нажима грифель сломался на полуслове. Ленин хорошо владел собой, и снова начал, на этот раз более нервно хрустеть точилкой. Взяв желтый, раскрасил спелые колосья. Опять красный. Пролета..., та же история.
"Да кто выпускает такие низкокачественные карандаши? - подумал Ильич, - Для чего они годятся? Что за фабрика?" Надпись почти стерлась, но разобрать, что написано все-таки было можно: "Господин Gauss & Сыновья.
[email protected]". Вот вам и хваленая буржуазия! Вот, пожалуйста, товарищи! Она прогнила и искрошилась, как этот карандаш. Разделение труда, конвейеры, психология, все это раскрошилось у вас в карандаше, и всеми силами сейчас не дает мне продолжить работу. Ну не писать же "пролетарии" желтым цветом. Ленин опять захрустел. "Я им покажу буржуазию, - думал он, все больше налегая на ручку, - Всех в пыль сотрем! Они узнают, что это за сила - рабочий класс. Ишь ты, карандаши!" На лбу выступили маленькие капельки пота. Последний, сильный рывок, и точилка перестала крутиться. "Вот глупая точилка, давай крутись, американская проститутка - подумал Ильич, - Ты сама же подавилась, своим буржуазным карандашем! Вот что такое - миро- вое господство капитализма. Вы будете давиться друг от друга, вас будет тошнить". Ленин отодвинул кресло, подошел с краю, и ударом ноги сбил точилку.
-Получай.
Точилка вместе с карандашем звонко ударилась о подоконник. Выход один установление всемирной комуны, в которой не место таким карандашам и точилкам. Радостный от своих мыслей Ленин сгреб в охапку телеграфные ленты, поправил галстук, и пошел пить чай.
13.03.99