Базарная площадь: купцы, покупатели, просто зеваки, воришки.
Толпа попрошаек идущих в священную даль. И он – одиноко стоящей колонной,
к потерянной совести и добродетели всех призывал:
- Когда мои слова развеет ветер,
И легкие заполнит смрад и пепел -
Я проросту надеждой лихолетья,
Последним стуком, тысячи сердец…
Последней каплей, что ломает камень,
Гвоздем, забитым в тело мироздания,
Прощальным криком – actus fidei.
Хрусталь и разум – в тысячи осколков,
Шаги над бездной – миллион надежд …
И выльет ангел чашу дня в закат…
Конечно, все кричали:
– Сумасшедший! Очередной ведущий никуда.
Страданий дом, или на лобном месте, послушаем его?
Сказали судьи:
- Мы уже сыты!
Заплетают дух в косу и вяжут узел. Слишком прочный, чтобы развязать.
Серенький халат, колпак в размер, стоптанные туфли – желтый ангел.
Бом-бом-бом …
Возвестил нам колокол о смерти.
День прошедший, был сполна отпет.
Кровью, искупив чужую жизнь,
Канул в сумерки – настало время тризны.
Ночь. Хищной тенью прыгнет вниз.
Сожрет остатки разума и слов.
Потоком грязевым зальет миры и,
Сохранит слезу надежды, для тех -
Кто устоял, не утонул в словах пустых.
Забудь былое, в этих коридорах. Здесь царство сумрака и прочные запоры.
Приют еретиков и болтунов. Как гавань для погибших кораблей.
Плачь и хохот, вой и крик,
Отражаются от стен и потолка.
Бьются в двери, окна и…
Стекают на пол. Остаются мутные разводы.
Шарк-шарк-шарк …
Старые, потрепанные боты.
Время – тоже узник этих стен.
Задает тоскливый ритм, иной,
Чем там – на воле…
Что есть воля? Судари мои, даже в клетке можно быть свободным.
От насмешек, глупой суеты, пустозвонных слов и унижений.
Без полцарства и коня лихого - здесь живут легко и беззаботно.
Прелой шелухой слетает на пол – пафосность и царские одежды.
Merci, что смогли прочитать это полностью.