Гайдар-герой или злодей?

"ВАРШАВА, 6 февраля. К числу польских последствий углубления мирового финансово- экономического кризиса помимо роста безработицы и необходимости резких сокращений в бюджетах практически всех министерств и ведомств присоединилось и драматическое ослабление польской национальной валюты – злотого – по отношению к доллару, евро и швейцарскому франку, который благодаря своей стабильности в современной Польше очень часто используется при выдаче долгосрочных кредитов на покупку жилья.

"Такой фатальной полосы у злотого не было с середины 90-х годов. Всего за полгода франк /швейцарский/ подорожал почти на 1,2 злотого, а евро – почти на 1,5 злотого", – констатирует экономический обозреватель влиятельной польской газеты "Газета выборча". Еще в начале января этого года большинство местных аналитиков валютного рынка были уверены в том, что в отношении к евро злотый вряд ли сможет опуститься ниже уровня в 4,6 злотого за один евро. 4 февраля этого года официальный обменный курс достиг 4,63 злотого за евро и ныне аналитики банка "Банк Шленски" прогнозируют, что уже в марте злотый может побить собственный рекорд, поставленный в феврале 2004 года, когда за один евро в Польше давали 4,93 злотого. По мнению главного экономиста этого банка Матеуша Щурека, на этот раз обменный курс злотого к евро превысит 5 к 1.

Что касается швейцарского франка, то стоивший еще прошлым летом 1,96 злотого, он к этому февралю подскочил до 3,15 злотого.

Американский доллар тоже поставил своеобразный рекорд, и всего за полгода вырос с 2 злотых до 3,63 злотого, вернувшись на уровень 2003-2004 годов. В целом же за несколько месяцев польская валюта упала более чем на 40 процентов.

Ближайшие прогнозы также не внушают обладателям польской валюты оптимизма. По некоторым прогнозам, злотый пока не до конца исчерпал возможности своего падения и в ближайшие недели может "похудеть" еще примерно на 10 процентов.

Падение стоимости национальной валюты, которого как манны небесной жаждали еще год назад польские экспортеры, поставляющие свои товары в другие государства Европейского союза, а также в США, от исполнения своей мечты, однако, не получили никакой дополнительной прибыли, поскольку спрос на их товары за рубежом из-за сокращения покупательной способности населения драматически упал. Что же касается внутреннего польского рынка, то ослабление злотого привело здесь к резко негативным последствиям, поскольку миллионы поляков брали у банков долгосрочные кредиты на покупку недвижимости преимущественно или в евро или в швейцарских франках.

"Ситуация стала опасной для финансов государства и для финансов тысяч семей, которые взяли жилищные кредиты в евро или в швейцарских франках. Если кто-то год назад взял кредит на покупку жилья в размере 300 тыс злотых, то сегодня его долг составляет 425 тыс злотых", подсчитывает в своей экономической рубрике "Газета выборча".

О том, насколько серьезным оказался этот удар по кошелькам среднестатистического "пана Ковальского" свидетельствует простой пример: взяв прошлым летом кредит в банке в 300 тыс швейцарских франков сроком на 30 лет, пан Ковальский должен был выплачивать за него 1346 злотых в месяц. Ныне за тот же кредит ему приходится платить банку уже 1846 злотых – ровно на 500 злотых больше"

И в Эстонии:

"Сказать, что развитие событий в экономике шокировало эстонского обывателя — значит ничего не сказать. Еще год назад Андрус Ансип продлил свой премьерский мандат, пообещав вывести Эстонию в число пяти богатейших стран Европы. А сейчас его правительство вынуждено было пойти на секвестр.

В утреннем эфире ETV Terevisioon 71,2% телезрителей признали, что верят в грядущий экономический кризис в Эстонии. С учетом того, что ETV смотрят в основном эстонцы, эти данные вряд ли следует считать «средней температурой по больнице»: с учетом настроений среди русских жителей Эстонии, показатель будет явно выше. Плачевная экономическая ситуация стала достоянием общественного мнения, а его все разумные правительства обычно учитывают.

В России эстонское экономическое анти-чудо увязывают, прежде всего, с переносом Бронзового солдата и последовавшим за ним оттоком транзита из Эстонии в Латвию. Однако это – только часть эстонских проблем. В чем же причины возникновения столь внезапного для эстонского правительства кризиса?

Полгода назад газета Аripаev, предвидя проблемы в экономике, попыталась выяснить, не грозит ли эстонской кроне девальвация, которую правительство Ансипа еще в прошлом году клятвенно обещало обменять на евро. На практике оказалось, что Эстонии в ближайшие годы евро «не грозит», а вот девальвация кроны стала реальностью. Для сравнения Аripаev взял историю с девальвацией шведской кроны, которая произошла 19 ноября 1992 года. Параллелей обнаружилась масса.

Эстонская крона сейчас жестко связана с евро, как в свое время шведская крона была связана с предшественницей евро — экю. «Самое большое сходство между сегодняшней Эстонией и тогдашней Швецией как раз и состоит в жесткой валютной системе. У центробанка нет средств для борьбы с инфляцией», — оценил ситуацию возглавлявший национальный банк Швеции до девальвации Бангт Деннис.

Правительство Эстонии под вывеской присоединения к евро, скорее, подливает масла в костер инфляции. «Поскольку Эстония избрала систему валютного комитета, правительство должно прибегать к особенно жесткой фискальной политике. Оно должно заменить неспособность центробанка обуздать инфляцию чем-то другим, равноценным», — утверждал старший аналитик Danske Bank Ларс Кристенсен , добавляя при этом, что «для Эстонии система валютного комитета — словно религия». Бенгт Деннис был с ним согласен: «Как в свое время шведское правительство не использовало в должной мере фискальную политику для обуздания инфляции, точно так же не делает этого сегодня и эстонское правительство». Добавим – законом о подоходном налоге запланировано его ежегодное снижение.

Мнение скандинавских банкиров тем ценнее, что именно в собственность крупных банков Скандинавии перешли эстонские банки. В результате в Эстонию потекли дешевые иностранные заемные деньги. Кредиты стали брать все, у кого был стабильный доход. В одном только 2005 году объем займов, выданных в Эстонии, вырос на 75%, а в прошлом году – на 40% по сравнению с предыдущим годом. «Кредитный бум в балтийских странах был намного острей, чем в свое время в Финляндии и Швеции», — предупреждал глава отдела анализа Nordea Markets Роджер Вессман.

Кредитный бум вызвал в свое время в Швеции и теперь в Эстонии скачок цен на недвижимость, который, в первую очередь, обогатил девелоперские фирмы. Легкие кредитные деньги «закачали» в цены на недвижимость столько «воздуха», что последние стали просто непомерными: за 2006 год они выросли на 54% — наивысший показатель в мире. За тем, как этот «воздух» спускается, вот уже почти полгода наблюдает сайт kinnisvarakrahh («крах недвижимости»).

Вернувшись в оборот, те же деньги пошли на рост зарплаты «человека с недвижимостью», и это подавалось правительством Ансипа как огромное достижение. «Купилась» даже парламентская оппозиция в лице центристов, пообещав перед выборами довести зарплаты в правительственном секторе до небывалой величины – 25 тыс. крон. Однако рост зарплат привел к тому, что Эстония лишилась субподрядов (в первую очередь, скандинавских), так как рабочая сила вдруг перестала быть дешевой. В итоге инфляция и давление зарплат резко снизили конкурентоспособность эстонских предприятий, среди которых принадлежащих к реальному сектору осталось крайне мало.

Однобокая система регулирования состояния национальной валюты, кредитный бум и перепотребление, инфляция, крах рынка недвижимости, рост зарплат и снижение конкурентоспособности привели к скачкообразному падению темпа роста ВВП, или проще говоря — кризис.

Анализ последствий происходящих сейчас в Эстонии процессов имеет одну специфическую местную черту: последствием признается только то, что признает таковым правительство. А премьер Ансип только на днях сменил риторику и теперь утверждает, что спад в экономике был им чуть ли не запланирован. До этого в предновогодней валютной панике было обвинено антифашистское движение «Ночной дозор», а аналитик министерства экономики Марио Ламбинг, оценивший ущерб от потери транзита в 6,8 млрд крон, был чуть ли не обвинен в распространении панических слухов. «Это нелепая трактовка, хотелось бы посмотреть в глаза человеку, который такое утверждает», — заявил тогда Ансип. При этом должность свою Ламбинг сохранил.

«Все утверждают, что эстонский транзит пошел через Латвию, где теперь нужно установить памятник Ансипу. Однако, по данным латвийского департамента статистики, портовый транзит за 2007 год вырос очень скромно», — нападал и оправдывался одновременно Ансип. При этом, в соответствии с анализом Ламбинга, именно апрель прошлого года стал той точкой, после которой транзитные графики Латвии и Эстонии «разошлись». При общей стартовой точке в 4 млн тонн в месяц эстонский транзит сократился к августу-сентябрю прошлого года до 2,2 млн тонн, в то время как латвийский к декабрю вырос до 5 млн тонн.

Сложное положение транзитных предприятий привело, в частности, к тому, что профсоюзы летом прошлого года стали выдвигать политические требования. Работники свеженационализированной Эстонской железной дороги требовал от собственника – правительства — восстановления транзита, но не были услышаны. «Эстония из транзитного коридора превратилась в тупик», — так оценила ситуацию заместитель председателя профсоюза работников ЭЖД Наталья Рудзь.

Получив от аналитиков сомнительный титул «лидера падающего рынка недвижимости», Эстония предоставила «человеку с недвижимостью» только одну серьезную услугу – возврат подоходного налога со строительства жилья. Однако и такого грубого нарушения социальной справедливости оказалось недостаточно, поэтому для «баланса» рынка наряду с «дешевыми» и «долгими» кредитами появились «быстрые» и «дорогие». Их-то и берут, чтобы расплатиться с «дешевыми». Как апофеоз таких личных финансовых пирамид эстонские психиатры прогнозируют на осень волну самоубийств, в том числе групповых (целыми фирмами и семьями). Масла в огонь подлил председатель финансовой комиссии парламента Юрген Лиги, который высказал мнение, что « госсектор ждут сокращения, и поэтому каждому чиновнику стоит задуматься, стоит ли держаться за свою профессию до последнего, или следует найти более перспективную».